– Контракт на выполнение определённых работ в области военных разработок. Точнее, близких к военным. Всё строго. Вино один раз пил, было такое. Волшебное вино. Но это с разрешения начальства и даже, можно сказать, в ходе исследований.
Влад с Димкой возмущённо загалдели, отпуская ехидные реплики в адрес друга. Тот, ожидая тишины, тем временем закурил.
– Ну? Всё сказали? – произнёс он невозмутимо. – Так вот…
Облако дыма понеслось на мужчин. Димке пришлось открыть окно.
– Такой пункт был включен в договор с неким неформальным отделом в составе Министерства обороны, занимающимся… впрочем, там было много других условий, в этом договоре. Но что можно, я расскажу. Всё же события происходили весьма занятные и неординарные.
Иногда, приезжая, как сейчас, в отпуск, он удивлял друзей, рассказывая о странных и невероятных вещах, приводивших их в замешательство. То ли этот чудак нуждался в сочинении подобных историй, то ли… как бы это выразиться… немного с головой у него что-то. Ещё хорошо, это «что-то» безобидно для окружающих. Как заметил однажды Дима, «крышка у него поехала». Может, выпьет немного, и начинает брехать. Однако Вовкины монологи ни разу не разочаровали, настолько они были интересны.
Сейчас друзья притихли, удобно устроившись на стульях и смиренно ожидая момента, когда из уст Вовчика польётся небыль, нафаршированная эпизодами, должными уверить всех в правдивости рассказанного.
– Меня доставили вертолётом на остров посреди озера. Остров как остров. Понятное дело, никто из посторонних туда попасть бы не смог. Впрочем, даже опытный глаз не нашёл бы и намёка на то, что остров охраняется. Секретный объект, сверхсекретный проект, лучшие специалисты. Несколько коттеджей, сосны, пляж с лежаками, пирсы, выныривающие из прибрежных камышей. Санаторий, да и только.
Кстати, до сих пор не знаю, что это за озеро и где оно находится. Да и в России ли вообще.
Куратор проекта, полковник, повёл меня к мужчине в шортах, махнувшему нам рукой с террасы одного из коттеджей. Сам куратор шёл передо мной по грунтовой дорожке, снимая на ходу майку. Хорош, подумал я тогда: видно, с любовью строит своё тело, не забывая ни про косые мышцы, ни про широкие плечи, ни про крепкие ноги.
Он быстро взбежал по каменным ступеням, заставляя меня поторопиться.
«Здравия желаю», – но вместо рукопожатия просто стиснул в объятиях встречающего.
Затем он обратился ко мне:
«Прошу любить и жаловать: Владимир Иванович. Психолог».
Фамилию я по понятным причинам забыл. А чего вы в усы улыбаетесь? Думаете, мне психиатр требовался?
Влад тихо ржал, тряся опущенной головой.
– Давай по существу! – выдавил Димка, с трудом справляясь с уголками губ, которые вели себя неконтролируемо. Хозяин умудрялся ненадолго придать им обычное положение, но они предательски дрожали при этом, а потом стремились к мочкам ушей, что заставляло Диму закрывать рот кулаком и покашливать.
– Владимир Иванович, – повторил Вовчик, задумавшись. Дым опять заполнил небольшое пространство кухни, и Димка открыл вторую створку окна, чуть не сбив при этом рассказчика с табурета. До кульминации было ещё далеко, помирать же от никотина не хотелось.
– В числе секретных технологий, собранных воедино, – заговорил, наконец, Вовчик, – была и определённая предварительная работа с «наблюдателем», как официально именовался я в документах. Без психолога ничего бы не получилось.
Так вот, когда мы вошли в дом, я обомлел. Весь первый этаж представлял собою некое подобие студии. Десятки экранов, какие-то пульты, компьютеры. Сергей Иванович, ну, полковник который, объяснил, что здесь будут обрабатываться результаты всех «вторжений», как он выразился, и компетентная комиссия, с которой по определённым причинам меня пока нельзя знакомить, будет анализировать результаты моих действий, корректируя их по мере необходимости.
«Жилой блок, – он поднял голову, – на втором этаже. Всё, что необходимо для хорошего отдыха и быта, имеется. Ограничения расписаны в договоре по пунктам. Ну, – он улыбнулся, – сам увидишь. И даже если что-то не пойдёт, дело-то неизведанное, без предельной самоотдачи ко мне потом на отчёт лучше не появляйся».
Он обнял меня. «Я буду рядом, – сказал, – буду знать каждый твой шаг, мне расшифруют любую кривую с любого участка твоей электроэнцефалограммы… или кардиограммы. Ты даже не представляешь, что мне ещё расшифруют. Ты должен забыть обо всём. Успеха!»
Он оттолкнул меня легонько и вышел из здания. Вертолёт улетел. До конца экспериментов я довольствовался лишь обществом Владимира Ивановича.
Учитывая, что новые знакомые обычно быстро признаются, насколько легко со мной общаться, я не ожидал сюрпризов.
Владимир Иванович спокойно отнёсся к тому, что я предложил называть его Володей. Сам он, не спрашивая, уже вечером первого дня стал называть меня Вовчиком. К чему – к чему, а к этому я был готов.
Он не дал мне времени на раскачку, сразу приступив к делу. Показал студию. В тот момент, ещё не представляя себе толком основную работу, я плохо понял его объяснения, когда он показывал мне графики и осциллограммы, фиксировал моё внимание на задержках эхо-сигнала, на форме сигнала, у которого есть фазы атаки и затухания. Всё это я знал. Но у меня произошёл какой-то разрыв между тем, что я ожидал, и тем, что, – кажется, – всё банально сводится либо к подводным анализаторам звуков, их характеристикам (вокруг острова вода, заметьте), либо к локаторам воздушных целей. В чём же тогда моя миссия? Всё, что он мне рассказывал, знают даже студенты.
Я нашёл в себе силы отбросить эти мысли. Ты здесь зачем, мужчина? Работай!
Перед тем, как отправить меня наверх, психолог протянул то ли зажигалку, то ли флэшку. На корпусе гаджета располагались кнопка и излучатель (как мне сначала показалось, – светодиод). На мой вопросительный взгляд коротко бросил: «Поляризатор. Пригодится».
…Это только снаружи коттедж выглядел великолепно. Моя комната обескураживала. Кровать с железными спинками, как у меня дома. Стул, стол, шкафчик. Узкое окно. В другом конце комнаты, за занавеской, ведро для отправления надобностей. Первые секунды, конечно, шок. Зачем было городить такой красивый большой дом? И в нём вот это?!
Я в растерянности сел на скрипнувшую кровать. Ни на столе, ни на стене никакого средства связи. Хотя бы телефона, скажем.
Я более внимательно осмотрел комнату. Её интерьер совсем никак нельзя было увязать с тем впечатлением от острова, что я испытал сначала.
Под потолком деревянный, со щелями, брус – перекрытия. Писк моды? Что-то непохоже. Ведро за занавеской – писк моды? А стены. Неровно наложенная глина, под которой угадываются закреплённые крест-накрест деревянные, вручную выщепленные, рейки. Может, продольной пилой, или даже ножом. Я провёл пальцем по угадывающейся рейке. Неровная структура дерева, – словно лучину кололи. Явно не на станке пилена.
Пока рассматривал стену, добрался до двери. Добротная, не филёнка. Из толстенных досок, тоже вручную щепали ствол, топором ровняли. Сбита поперёк двумя досками, под которые вырезаны небольшие углубления. Ручка дивная. Великолепной работы кованая ручка.
Я толкнул дверь. Не открывается. Сильнее. Закрыта? Неужели меня закрыли? Двинул плечом. Чёрт, больно.
Нащупав в кармане поляризатор, навёл его на дверь и нажал кнопку. Ничего не изменилось, дверь не поддалась.
Несколько минут я сидел на кровати. Хорошо, дома такая же, металлическая. Привык.
Глупо как-то. Я закрыт. На потолке, – а я смотрел как раз вверх, – паутина. За задёрнутой шторкой… понятно, что. Ах, да. Надо заглянуть в шкафчик.
По поскрипывающим половицам медленно, словно собирался что-то украсть, подошёл к шкафу. Узкий, но высокий. Если попробовать отгадать, – что там? Я закрыл глаза. Ну, допустим, постельный набор… что ещё? Пара белья? Возможно. Но остаётся ещё достаточно места. Для чего? Женщина бы сообразила, для чего.
А-а-а, да что там гадать?!
Я распахнул шкаф. Наверху, очень высоко, и впрямь, две полки. Постельное бельё, занавески. Но взгляд сразу скользнул ниже. Что за чёрт! Никаких полок, а в глубине, в полутьме, угадывается дверь. Не думая, я надавил на ручку…
Вспомнились граф Монте-Кристо и Анжелика, что-то ещё, из молодости. Стало холодно, как в погребе. Вниз вела каменная винтовая лестница, освещённая зыбким светом еле подрагивающих пламенем свечей, что спиралью заворачивали куда-то вниз, зазывая меня в неизвестность. «Испытания начались?» – мелькнула мысль, задавая мне направление по ступеням вниз. Я на службе. Знал, что будет нелегко. Хотя, конечно, неожиданно. Но какие здесь могут быть угрозы?
Внизу на моём пути возникла ещё одна дверь, такая же основательная и настоящая, как и та, которую мне не удалось открыть. С некоторым волнением я толкнул её и едва не ослеп. Заходящее солнце брызнуло своими искрами в незащищённую после полутьмы сетчатку.
